Как вы считаете, о чем свидетельствует критика университета в СМИ в последнее время?
О том, что ЕГУ, как любой большой проект, привлекает к себе много внимания. О том, что у людей, наблюдающих за его развитием, возникают вопросы. Мне кажется, само появление этих вопросов – вещь позитивная, т.к. умение задавать вопросы в принципе является одним из измерений свободы (мы снова возвращаемся к этому понятию). Я искренне считаю, что любая доброжелательная критика, направленная на попытку оздоровить — текст ли, университет ли — всегда идет на пользу. Но, рядом с такой критикой часто (и я вижу это в отношении своих романов, например), идет критика, направленная на то, чтобы уничтожить, растоптать, разорвать горло. И вот от этого мне бы хотелось удержать критикующих ЕГУ.
Какой Вам видится идея ЕГУ как университета?
ЕГУ видится мне одной из немногих в нашей истории свершенных попыток овеществить утопическую мечту противостояния силе знанием. В настоящее время мы имеем европейскую страну, в которой гуманитарное знание встроено в систему принуждения, в которой университет является дисциплинирующим институтом, предбанником для армии, входом в конвейер распределения. Система образования не расширяет преставления о мире, не прививает навыки и умения, а социализирует студента в оруэлловском смысле слова «социализация». Человек знания – слаб. Свобода – слаба в сравнении с тоталитарной силой. Поэтому инструменты эксклюзии всегда очень эффективны. Поэтому низведение человека в ранг диссидента в последние 70 лет на нашей территории всегда означало его профессиональную смерть. Либо ты несвободен, либо ты изгнан из науки. ЕГУ дал шанс несвободному обществу на свободное знание, он дал шанс преподавателям гуманитарных дисциплин мыслить Беларусь, не оглядываясь на тени в погонах, маячащие за дверью деканатов. Как любая утопия, ЕГУ очень уязвим, и я искренне желаю Университету жить и держаться.
Как вы считаете, дает ли комплекс программ и курсов в ЕГУ своим студентам те компетенции, которые делают их конкурентоспособными на рынке труда? На что Вы, как преподаватель, опираетесь при разработке своих авторских курсов?
Ответом на первый вопрос вижу тот факт, что выпускники ЕГУ находятся на ключевых позициях связанных с искусством, медиа, анализом публичной политики (т.е., теми дисциплинами, к которым у меня есть интерес) в Беларуси. Креативные пространства, галереи, выставки, кураторство, аналитика экспертного и медийного уровня (только что закрыл статью своего бывшего магистранта, опубликованную на «Онлайнере») – все это ЕГУ. Что касается моих авторских курсов, то я стараюсь ориентироваться на англоязычные источники, которые в русскоязычный научный оборот будут введены через 5-10 лет.
На ваш взгляд, чего не хватает университету с точки зрения организации процесса обучения? Какие плюсы вы могли бы отметить?
Мне лично кажется, что последствием новой ситуации с оцифрованностью источников, с секундным доступом практически к любой книге на планете, стала постепенная утрата доверия к текстам – особенно к текстам электронным — и резкое возрастание роли наставника. Это совершенно не то, к чему мы готовились, это не то, чего ожидали – я, например, до сих пор помню блестящую лекцию Григория Яковлевича Миненкова по новым методикам образования, связанным с кризисом академии (в этой лекции в 2008-м году говорилось о том, что роль ментора за кафедрой будет постепенно распадаться – и это было логично и верно)! Так вот, наряду с тем, что «пересказывать книги» больше не надо, падает и доверие к линкам на электронные тексты, т.к. у студентов, вовлеченных в катастрофически перенасыщенную медийную среду, не остается времени на чтение книг. ЕГУ был лучше всех готов к «новому цифровому знанию» в середине нулевых, т.к. преподавание велось модульно, студенты виделись с профессорами не в классическом (и уже безбожно устаревшем!) режиме «три лекции в неделю». ЕГУ одним из первых в регионе внедрил дистанционные практики, побудил профессуру записывать видеолекции. Но – то, что было очень актуально еще три года назад, как будто теряет свою внутреннюю энергию. Я вижу, как жадно студенты слушают меня на очных занятиях. И как опосредован наш контакт в медиатизированной среде дистанса. И я мечтаю о том, чтобы даже с заочниками на каждом курсе мы проводили хотя бы неделю, общаясь вживую – глаза в глаза. Такое вот – может быть не вполне исполнимое – пожелание.
Существует ли идеальная модель университета, к которой может стремиться ЕГУ?
Я не являюсь академическим руководителем, мне сложно давать оценки (мои оценки, кроме того, не являются чем-то значимыми). Но я бы вернул в ЕГУ несколько фундаментальных гуманитарных дисциплин, таких, как классическая история искусства. Или литература: скажите, ну как человек может жить без полученного в университете багажа знаний о ключевых европейских прозаических и поэтических текстах? Сегодня мы исходим из предпосылки о том, что студенты и без нас прочтут Сервантеса и Борхеса, но это не так – выпускники школ в основной своей массе не только не читали сонетов Шекспира, но даже просто не слышали о них. Их нужно заинтересовать, вложить в руки подходящую оптику для интерпретации классики.
Беседовала Анастасия Родионова
Источник: EHU Times