— В последнее время ЕГУ вновь оказался в центре внимания. Как вы оцениваете эту информационную кампанию и тот образ университета, который репрезентирован в СМИ.
— Да, мы в очередной раз в центре внимания. И я оцениваю это скорее положительно. Раз о нас пишут, раз о нас говорят – значит мы интересны, мы живем и то, что у нас происходит, – волнует общество, белорусское общество в первую очередь. В действительности же, говорится о ЕГУ очень много неточного, иногда даже неправильного. Последняя кампания например выглядит несколько странной, так как она явно организована и причем во время важной для будущего университета приемной кампании. Я не буду оценивать ту информацию, которая приводилась в публикациях – она требует внимательного изучения. Лишь отмечу, что были опубликованы конфиденциальные документы, которые еще не проанализированы и требуют серьезного подхода. Любая цифра должна рассматриваться в контексте.
Но я хочу отметить другое. ЕГУ сейчас находится на новом этапе. Мы должны перестраиваться. Мы должны формировать новую модель. Это необходимость сегодня продиктована внешними условиями в первую очередь для любого университета, и она значима для нашего университета в особенности, как для университета, живущего зарубежом. Наш университет не имеет никакого дохода, мы работаем только на грантах. И поэтому мы должны постоянно адаптироваться под новые условия, создавать новые, эффективные программы, привлекающие молодых людей. Мы отнюдь не закрыты для критики, мы готовы отвечать на нее. Но мы надеемся на доброжелательную критику. А она, к сожалению, не всегда такая. Самое странное, когда негативная критика начинается со стороны выпускников – тех, кому ЕГУ дал дорогу в профессиональную жизнь. Есть в конце концов, корпоративная этика, есть понимание того, что мы делаем общее дело и это должно бы учитываться.
Университет живет – активно и сложно, но он развивается.
— Господин Гарри Дэвид Поллик находится в должности ректора последние 2 года. Что вы можете сказать о позитивных и негативных переменах, которые произошли за время его ректорства?
— Здесь можно говорить с разных сторон. Сложно оценивать в целом, так как это недостаточно большой срок – 2 года. Поллику было непросто – надо было включаться в контекст, отличный от американского. Он все время удивлялся сперва, как мы вообще выживали, сохраняя текущую форму существования. Так как университеты не выживают в таких условиях.
Его критикуют. Но здесь нужно подойти более объемно. Работа ректора не всегда видна публично. Я знаю, что профессор Поллик уделял много внимания тому, как ЕГУ выживать, как создавать условия для дальнейших действий. Это требовало бесконечных переговоров, бесед, подготовки документов, поисков новых партнеров. Различных встреч, и они проводились все время. Я полагаю, что тот факт, что мы все же начинаем видеть перспективу выхода из кризиса, начинаем сотрудничество с новыми структурами, SIDA например– это заслуга в том числе и господина Поллика. Да, хотелось бы, чтобы он быстрее принимал решения – радикальнее и решительнее иногда. Его особенность – стремление достичь согласия. Он не торопился принимать решения, так как стремился достичь согласия, найти компромисс с преподавателями, сотрудниками администрации, и всем коллективом. В таком формате мы разрабатывали стратегический план развития, учебные планы. Ректор постоянно приходил на заседания сената, стремясь найти согласие, убедить, найти решение, которое устроит все стороны. Поллик сделал достаточно важный вклад за этот небольшой срок. Не всегда заметный вклад. Возможно этого не видно сегодня, но когда мы начнем работать по стратегическому плану, в новом формате, подготовленному под его руководством, когда мы начнем реализовывать изменения и в учебных планах – перемены станут более очевидными. Думаю, это будут позитивные перемены. Но надо время.
Да, мы столкнулись с ситуацией встречи разных культур университетской деятельности –американской, западноевропейской, восточноевропейской. Это было сложностью. При всем критическом отношении, результат его деятельности скорее положительны.
— На недавнем сенате было принято заявление, в котором говорится о требовании отставки Энн Лондсдейл и Дэвида Дэвидсона. Чем чреват уход этих людей из управляющего совета.
— Сенат был бурным, длительным, напряженным психологически и завершилось оно принятием заявления. Заявление достаточно интересного, где сформулирован ряд требований. Однако для начала я бы хотел рассказать о самом сенате, чтобы было яснее. Состав сената 51 человек. Участвовало в данном заседании 27 человек. Хотя кворум может быть и меньше. За данный документ (заявление, прим. автора) проголосовало 14 человек из присутствующих или около 30 % всего сената в целом. Заявление очень долго обсуждалось и на заседании, и до него, в частности пункт об обставке 2 человек – Лондсдейл Дэвидсон.
К сожалению наши студенты и наши преподаватели плохо представляют, что такое управляющий совет. Это наша недоработка. Члены совета должны чаще встречаться с коллективом, преподавателями и студентами. Но увы, заседания проходят только 2 раза в год. Управляющий совет – это структура, в которую включены ведущие представители образования, политики, бизнеса – влиятельные люди, которые входят в совет на благотворительной деятельности. Эти люди хотели и хотят помогать нашему университету. Они не сидят на зарплате и решают проблемы за зарплату. Это благотворительность.
Дэвидсон и Лонгсдейл — две ведущие фигуры нашего совета. Они играют колоссальную роль.
Дэвидсон сыграл огромную роль для ЕГУ – чтобы он работал и в Минске и здесь, в Вильнюсе, чтобы нас поддерживали американские круги. Да такие требования как в заявлении могу быть, так как, ошибки с их стороны (Дэвидсона и Лондсдейл) возможны . Но мы должны были это обсуждать. Я возражаю против такого решения. Мы можем этим усложнить работу управляющего совета. Мы хотели бы, чтобы в управляющий совет приходили бы влиятельные люди, которые могут открывать нам двери, так как у нас нет другой поддержки.
Вдруг появляются эти призывы и кто придет? Зачем им это нужно, эти лишние заботы? Мне кажется, что здесь проявились излишние эмоции при решении совета. И Дэвидсон и Лондсдэйл будут конечно принимать самостоятельное решение. Но мне кажется, это была бы большая потеря для упр. совета. Я надеюсь, что будет найдено решение, которое устраивает всех, понимая, что упр. Совет значит для нас. И конечно мне бы хотелось, чтобы управляющий совет больше взаимодействовал с академическим сообществом.
— Имидж ЕГУ в последние годы постоянно претерпевает изменения. Как вы можете оценить существующий имидж университета сегодня и каким вы бы хотели видеть его в будущем?
— Любопытный вопрос. Понятно, что мир создается медиа сегодня. Здесь нет однозначного ответа. На самом деле, если о нас так много говорят, значит мы существуем. Значит мы и раздражаем и интересуем одновременно. Мне кажется, когда говорят об университете, странно, вроде мы о себе много информируем, но о нас мало знают. Мы должны максимально широко информировать о том, что мы делаем. Пресса схватывает скандалы – это нормально, это задачи прессы. Но ничего не говорится о том интересном, что происходит в ЕГУ. В ЕГУ постоянно происходят интересные события, приезжают интересные лекторы, студенты делают интересные работы. Вопрос не в имидже, а в том, что хотят в нас увидеть. Чтобы поднимать наш имидж надо больше давать информации о себе. Мы или мало информируем, или это многих не интересует. Конечно, важно понимать, что есть и те, кто просто хочет дискредитировать университет. Это было и в последней кампании, это было и раньше. Я бы хотел сказать, что наш университет – это один из наиболее успешных проектов, действительно действующих, реализующий западные вложения и достигший успеха. И мы не говорим о плохих белорусских и других структурах – какие они ужасные, пора их закрывать, они неправильно работают. Мы всегда готовы сотрудничать. И хоть нас обвиняли в существующих или в несуществующих грехах, мы никогда не оценивали других публично.
Да, университет переживает проблемы. Много дискуссий и внутри. И я уверен, все, кто говорит об университете публично, делает это искренне, желая блага. Но не всегда на благо эти действия происходят. Нужно продумывать наперед, к чему могут привести заявления. Нам нужно работать над образом университета, рассказывать о том, что делают наши студенты, наши выпускники. Мы должны действовать сами.
Источник: The EHU Times