В специальном интервью Степан Стурейко описывает текущее положение дел в управлении культурным наследием, а также иллюстрирует влияние ЕГУ в этой области.
Степан, расскажите, пожалуйста, о Вашем последнем исследовании, посвященном развитию сектора культурного наследия в Беларуси.
Моей целью было рассмотреть, насколько в Беларуси реализуется потенциал наследия во всем его многообразии: социальном, экономическом, культурном. Вторая, не менее важная, цель — вообще начать разговор об этом потенциале.
Гуманитарии анализируют социальную реальность. Они видят явления и называют их. Момент названия — это ситуация, когда явление начинает существовать. В этом отчете я стремился через называние проблем развития и анализ актуальных практик концептуализировать потенциалы наследия, развить идею, что этот потенциал вообще есть, и он может быть использован в целях развития.
Какова нынешняя ситуация с потенциалом наследия в Беларуси?
Наследие у нас и в постсоциалистических странах в целом находится под властью так называемого классического дискурса наследия. В его рамках, наследие — это атрибут прошлого, свидетельство славных побед предков и достижений культуры. Наследие бережется ради потомков, чтобы стране сохраниться как нации. Подобный подход рожден европейскими национализмами XIX века, и он до сих пор основной в Беларуси.
Этот способ рассуждения о наследии действительно способен мобилизовать граждан на сохранение памятников, однако в последние 30 лет ситуация изменились. С одной стороны, наследие сегодня существует в контексте более сложной конфигурации отношений (это частная собственность, права сообществ, наконец — новая постмодерная культура), с другой — его становится гораздо больше. Мы живем в эпоху бума наследия. Списки историко-культурных ценностей растут. Этих объектов в Беларуси уже 5 553. На их реставрацию и музеефикацию нужно слишком много средств. Но главное — критический взгляд на сохранение позволяет понять что оно весьма иллюзорно.
Сохранение и реставрация — креативны, они всегда рождают что-то новое. Но эта вроде бы банальная мысль до последнего времени не присутствовала даже в экспертной оптике. Давайте же планировать это новое и работать с изменениями, а не пытаться сугубо консервировать! Давайте выстраивать логические последовательности — если мы реставрируем это здание, тогда какие экономические, социальные процессы вокруг него должны запускаться? Как реставрация влияет на экологию?
Какие решения принимаются, чтобы сохранять многочисленные памятники?
Мы сталкиваемся с тем, что ключевые объекты консервируют и откладывают реконструкцию на потом. Это продолжается с конца 80-х годов XX века, а памятники тем временем разваливаются. Мы сталкиваемся с кризисом смыслов: не хватает идей и мотивации для того, чтобы архитектурное наследие становилось драйвером городского или регионального развития. Все это еще очень слабо отрефлексировано.
С помощью наследия можно работать с сообществами и культурными смыслами, а также реализовывать экономический интерес. Но это требует другого мышления. Предполагаю, что ситуация начнет улучшаться, если мы дополним классический дискурс наследия новым, критическим, который сейчас осмысляется в странах так называемого “первого” мира, сохранением наследия в которых мы так восхищены. Задача состоит в том, чтобы абсорбировать, присвоить себе этот новый стиль мышления, научиться работать в его рамках, принимать обоснованные решения, неочевидные с помощью традиционной оптики.
До этого в Беларуси подобные работы не издавались? Почему дискуссия о наследии в подобном ключе состоялась именно сейчас?
Обобщающие работы с фокусом на Беларусь действительно не издавались. Я оказался в редкой ситуации. Рано или поздно этот разговор бы начался, ведь все больше белорусских интеллектуалов вовлекаются в этот процесс переосмысления наследия. Так получилось, что я стал одним из первых.
Вместе с тем, существует масса западных работ разного уровня, некоторые из них уже даже стали классикой. Недавно в журнале «Неприкосновенный запас» по моей инициативе были переведены на русский несколько отличных текстов о наследии современных авторов. Мы пока только пробуем так писать.
В своем отчете и на лекциях вы много внимания уделяете акторам, действующим лицам принятия решений в сфере наследия. Почему это важно?
Современная мировая тенденция — это демократизация наследия, в том смысле, что все большее количество акторов, которые имеют отношение к наследию, получают право голоса и возможность быть услышанным. Как правило, это представители сообществ, формирующиеся вокруг памятников. Они могут быть самого разного уровня, от жителей района (Осмоловка) до религиозной общины. Их мнение может не совпадать с мнением профессионалов, легитимных в глаза общества экспертов — реставраторов, историков, искусствоведов и археологов, и даже чиновников, воспроизводящих классический дискурс наследия.
В Беларуси приблизительно то же самое. Например, участившиеся общественные слушания, деятельность местных негосударственных организаций. Белорусский Кодекс о культуре закладывает тенденцию к децентрализации в принятии решений по историко-культурным ценностям. Есть и другие свидетельства, но пока что мы в начале пути.
Насколько заметно участие и влияние ЕГУ в области культурного наследия в Беларуси?
Мы выполняем роль площадки. Бакалаврская программа «Культурное наследие и туризм» является как раз агентом нового мышления. Классический дискурс наследия политизирован, но на нас оказывается меньшее влияние, чем в белорусских университетах. Наши связи с западными исследовательскими центрами гораздо шире, мы больше выступаем на конференциях, приглашаем к себе иностранных исследователей. ЕГУ выступает как ретранслятор и переводчик. Не только языковой, но, что важнее — ментальный. Переводим смыслы и западный опыт на наши реалии, на наш стиль мышления и говорения.
Каким образом результаты Вашего последнего исследования повлияют на развитие программы «Культурное наследие и туризм»?
Наша программа на пороге трансформации. В качестве подготовки 27 октября состоится круглый стол «Будущее образования в сфере наследия в Восточной Европе», Его цель — напитаться идеями, и обрисовать тренды в области heritage education.
Мы должны все это новое мышление и новый менеджмент институционализировать и воплотить в конкретную композицию курсов. Будет больше предметов, связанных с критическим осмыслением наследия, с исследованиями его экономического, социального, культурного и любого другого потенциалов. Особая роль отведена современным технологиям. Мало того, что это новые инструменты, это также фактор, изменяющий наше отношение к наследию, а значит и изменяющий управленческие решения. В описанном направлении мы и будем развиваться.
Спасибо за интервью.